Процесс накопления и институционализации крупного капитала в большинстве постсоветских го- сударств характеризуется всевозможными злоупотреб- лениями властью. Начало формирования крупного ка- питала в Украине связано с процессом приватизации и развитием частного сектора. В 1992 году в государ- ственном секторе производилось 70% ВВП Украины, на него приходилось 82,9% среднегодовой числен- ности работников и служащих. В частном секторе производилось всего 5,6% ВВП [1, с. 7].
Передача государственной собственности в час- тные руки, в соответствии с неоклассическими ре- цептами реформирования, должна была способство- вать формированию эффективного собственника, то есть такого, в интересах которого будет проведение реструктуризации, обновление и инновационное раз- витие предприятия. Приватизация считалась панацеей при переходе к рыночной экономике. Милтон Фрид- ман писал: «Вскоре после падения Берлинской стены и развала Советского Союза меня часто спрашивали:
что нужно сделать, чтобы получить рыночную эконо- мику? И я отвечал: вы можете описать это в трех сло- вах: приватизация, приватизация и еще раз приватиза- ция. Россия осуществила приватизацию, но так, что были созданы по сути частные монополии, частные системы централизованного планирования государ- ства. И оказалось, что верховенство закона, навер- ное, — более фундаментальная ценность, чем прива- тизация. Приватизация бессмысленна, если у вас нет власти закона» [цит. по 2, с. 181].
Высказывание Фридмана совершенно справед- ливо и для Украины. Достаточно высокие показатели приватизации, характерные для украинской экономи- ки уже в 1996 году (так, индекс приватизации малых предприятий ЕБРР в 1996 г. достиг значения 3, что означало реализацию практически полной програм- мы приватизации [2, с. 406]) не отразились на дело- вой активности и масштабах производства. До 2000 г. для экономики Украины были характерны отрицатель- ные темпы роста реального ВВП.
Целью настоящей статьи является анализ особен- ностей формирования крупного капитала в Украине, выявление рентной составляющей механизма моти- вации экономических субъектов как главной причи- ны неэффективного распределения доходов.
Приватизация как основа перехода к рыночной экономике осуществлялась в период глубоких обще- ственных преобразований. Рыночные реформы про- водились на фоне формирования новой независимой державы и глубокого экономического кризиса. Не- своевременные и непоследовательные реформы по- литического и экономического характера привели к образованию «вакуума» экономической и политичес- кой власти, который проявился, с одной стороны, в слабости ограничений неэффективного экономичес- кого поведения, а с другой, — в отсутствии механиз- ма защиты действующих хозяйствующих субъектов от бюрократического и криминального произвола.
Отсутствие механизма ограничения неэффектив- ного поведения экономических агентов привело к формированию рентоориентированной экономики.
Собственники и трудовые коллективы получили воз- можность извлекать своеобразную трансформацион- ную ренту, которая превышала потенциальные дохо- ды от эффективной инвестиционной, трудовой, реор- ганизационной деятельности. Чиновники местного и государственного значения, на которых была возло- жена миссия осуществления приватизации, в свою очередь, получили возможность извлекать политичес- кую ренту в виде взяток и объектов государственной собственности по необоснованно низким ценам. В 2000 г. Украина была названа наиболее коррумпиро- ванным государством среди стран бывшего СССР и третьей по уровню коррупции в мире (после Югосла- вии и Нигерии) [3, с. 53].
Как пишет В. Будкин, «особенностью российс- кой и украинской моделей приватизации были ее целе- направленная «открытость» для узкого круга прибли- женных к власти лиц, а также прямое вмешательство в распределение собственности всей вертикали бюрок- ратического аппарата…» [4, с. 43]. И. Малый, характе- ризуя результаты приватизации, подчеркивает: «В ус- ловиях командной системы приватизация приобрела исключительно распределительный характер, превра- тившись в присвоение государственной собственнос- ти финансовой олигархией. Такая «частная собствен- ность» никогда не воспитает собственника, хозяина, рационального и бережного человека» [5, с. 63].
В условиях отсутствия контроля над деятельнос- тью предпринимателей и государственных чиновни- УДК 330.14
В. М. Антыкуз, Донецкий национальный технический университет
ПОИСК РЕНТЫ КАК ГЛАВНЫЙ МОТИВ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ков из-за несовершенства или даже отсутствия соот- ветствующих нормативных актов, а также действую- щих механизмов их реализации появляется необходи- мость в формировании противовеса — уравновеши- вающего источника власти, которым становится на- силие (криминальная власть). К середине 90-х гг., когда стала очевидной потеря государственным аппа- ратом монополии насилия, налогообложения и охра- ны правопорядка, появляются альтернативные конку- рирующие институты, основанные на неподконтроль- ных государству источниках насилия. Здесь, по сло- вам В. Волкова, «речь идет не только о многочислен- ных преступных группировках, но и о различных по- луавтономных вооруженных формированиях, начиная от службы президентской охраны, ведомственных и региональных спецподразделений и кончая многочис- ленными связанными с ними охранными предприяти- ями» [6, с. 56].
Формирующуюся в постсоветской экономике модель экономического поведения предпринимателей А. Олейник называет «бизнесом по понятиям». Он пишет: «Неэффективность усилий государства по ин- ституционализации насилия в экономической сфере обусловливает поиск субъектами российского рынка субститутов государства. В качестве таких субститу- тов, то есть регулирующих насилие институтов, рас- сматриваются криминальная «крыша», собственные службы безопасности фирм и использование госу- дарственных силовых органов для защиты интересов фирмы на коммерческих основаниях (государствен- ная «крыша»)» [7, с. 21].
Таким образом, для периода становления рыноч- ных отношений в большинстве постсоветских стран характерна несбалансированность властных позиций, проявляющаяся, с одной стороны, — в недостаточ- ной власти (контроле) государства над экономичес- кими процессами (возможности ограничивать неэффективное поведение хозяйствующих субъектов и защищать эффективное), и, с другой стороны, в из- бытке власти частных экономических, политических, криминальных агентов. Такую несбалансированную систему власти над поведением экономических аген- тов, характерную для переходных экономик, В. Де- ментьев назвал «провалами» власти [8, с. 311].
Причиной возникновения «провалов» власти яв- ляется несовпадение во времени разрушения институ- тов власти, присущих социалистической экономике, и формирования институтов контроля над экономическим поведением, свойственных рыночной системе хозяй- ствования. Отсутствие общественно необходимого порядка власти проявляется, как указывает В. Демен- тьев [8, с. 312 — 316], в следующих формах:
— «недостаток» эффективной власти, то есть
власти, способной ограничивать неэффективное эко- номической поведение и защищать эффективное.
Здесь речь идет о защите прав собственности, прав потребителей, о возможности осуществлять контроль над деятельностью топменеджмента (собственниками предприятий), правительства (избирателями), чинов- ников на местах (центральными органами управления);
— «избыток» власти частных экономических, политических и криминальных агентов, который воз- никает из-за слабых ограничений на неэффективное поведение. Проявляется этот избыток в несоответствии властных возможностей частных экономических и государственных агентов и их ответственностью за использование экономических и административных ресурсов власти;
— деинституционализация власти и потеря конт- роля над распределением экономической власти в обществе. В условиях неразвитости политических и экономических институтов власти и эффективных механизмов принуждения к их соблюдению потенци- ал власти агентов определяется не формальным эко- номическим или правовым статусом агента, а его до- ступом к незаконным источникам влияния на эконо- мическую среду. Ключевое значение приобретают та- кие ресурсы власти, как насилие (криминалитет), кор- рупция, мошенничество и обман. Об этом свидетель- ствует история формирования крупного капитала в Украине, первый этап которой определяется как ста- дия теневого существования. Авторы «Формирования крупного капитала в Украине» [1] характеризуют ее следующим образом: «Установление контроля над предприятиями региона [речь идет о формировании региональных ФПГ] сначала осуществлялось спосо- бами преимущественно теневого характера: различ- ные полулегальные финансовые схемы, которые по- рождали кредитную зависимость; проведение заме- щения менеджеров своими представителями; доведе- ние до банкротства и покупка предприятий по зани- женной цене. Нередкими были случаи установления контроля над менеджментом государственных пред- приятий и использование силовых методов. Неотъем- лемой чертой частных бизнес-групп, <…> была кор- рупционная связь с региональной властью» [1, с. 15];
— «сдвиг» власти, который подразумевает пе- ремещение источников власти от информации (как это характерно для развитых экономик, по Тоффлеру и Гэлбрейту) к богатству и далее к насилию. Потенци- альный статус силы, то есть демонстрация ее наличия без активного применения (расходования), превраща- ется в активный политический и экономический ре- сурс [6, с. 45];
— «неустойчивость» власти. Поскольку перерас- пределение носило неформальный характер, легитим-
ного закрепления властные позиции действующих экономических агентов не получили. В таких услови- ях ни один из участников хозяйственной жизни не может быть уверен в сохранности своих собственно- сти, должности, доходов, имущества и т. п. Такая не- уверенность порождает ориентацию на краткосрочные интересы агентов при использовании своей власти, то есть получение максимальных выгод от своего положения и в максимально сжатые сроки;
— тенденция к самосохранению и воспроизвод- ству неэффективной системы властных отношений.
Отсутствие общественно необходимого порядка вла- сти, подразумевающего возможность ограничения избыточной частной власти отдельных агентов, позво- ляет им получать сверхдоходы в ликвидной форме, что еще больше усиливает их властные позиции. Это приводит к закреплению сложившегося неэффектив- ного порядка власти.
Все перечисленные «провалы» власти привели к тому, что в переходной экономике Украины важней- шим условием получения сверхдоходов и контроля над собственностью стал избыток власти частных аген- тов, а главным экономическим мотивом стал захват и/или перераспределение ресурсов власти. Эффектив- ная предпринимательская деятельность, направленная на повышение конкурентоспособности предприятия, стала невыгодной и отошла на второй план. Борьба разворачивается за источники экономической власти.
Выражаясь словами Дж. Бьюкенена, «поиск прибы- ли» (profit seeking) вытесняется «поиском ренты» (rent seeking) [9, с. 219], или, терминологией Г. Таллока, основателя теории поиска ренты, предприниматели с поиска «хорошей» ренты переключаются на поиск
«плохой» ренты [10, с. 51].
По определению Бьюкенена, «рента есть часть оп- латы владельцу ресурсов сверх той, которую бы он по- лучил при любом другом альтернативном использова- нии» [11, с. 2]. Исследователи данной проблематики (на- пример, О.Носова [12], В. Волошенюк, Н.Литвиненко [13], И.Булеев, В.Коновалюк [14]) выделяют различные виды ренты: земельная (природная) рента, монопольная рента, рента за использование специализированных зна- ний и навыков, политическая рента, бюрократическая рента, трансформационная рента, рента инноватора (шум- петерианская), рента менеджера (в современной эконо- мике Украины и ряда других постсоветских государств часто принимает форму «отката»).
Принципиальным источником возникновения любой ренты является какое-либо преимущество эко- номического (политического, бюрократического) субъекта, а любое преимущество порождает власть.
Фактически рента является доходом на власть. Одна- ко принципиальное отличие ренты от других фактор-
ных доходов состоит в том, что ее источник — власть
— может выступать и как фактор производства, и как фактор распределения. В том случае, если использо- вание преимуществ субъекта власти позволяет уве- личить общий продукт и, таким образом, оказывает положительное влияние на результат производства, власть выступает в роли фактора производства на ряду с предпринимательскими способностями, трудом или капитальными средствами производства. В качестве примера такого влияния власти на создание продукта можно привести внедрение инноваций на различных этапах создание продукта, основой которых могут быть как научно-технические совершенствования производ- ства, так и повышение уровня квалификации персо- нала предприятия (инвестиции в человеческий капи- тал). Использование такой власти оправдано, посколь- ку увеличивает общественное благосостояние, а до- ход, который такая власть создает, является «хорошей»
рентой. В неоклассическом анализе такой доход хо- рошо известен как «экономическая прибыль», кото- рую предприятия-инноваторы, действующие в конку- рентной среде, могут получать лишь в краткосроч- ном периоде.
Если же использование власти направлено не на создание, а исключительно на перераспределение про- дукта, то власть становится не фактором производства, а фактором распределения. Такое влияние власти яв- ляется преимущественно негативным явлением, ведь увеличение доли субъекта власти в созданном продукте непременно связано с одновременным сокращением долей контрагентов, что снижает их стимулы к эффек- тивному использованию своих факторов производства, а в конечном итоге, к уменьшению самой величины производимого блага. Кроме того, занижение вознаг- раждений на факторы производства (выплаты реаль- ным участникам производства, а не распределения), может привести к нарушению процесса воспроизвод- ства этих факторов. Типичным примером такого явле- ния представляется низкий уровень оплаты труда в Ук- раине и соответствующее снижение воспроизводствен- ной функции заработной платы.
Преобладание поиска «плохой» ренты стало ха- рактерной чертой переходной экономики ряда пост- советских стран [9, с. 222]. Исследователи данной проблематики называют ряд характерных причин рен- тной ориентации общества. Среди них называют при- ватизацию, ставшую, по словам Ролана, «уникальной исторической возможностью присвоения ренты» [цит. по 9, с. 222], возможность получения государствен- ных трансфертов в финансовой сфере [15, с. 84 — 87], «незавершенность реформ… [при которой] по- иск ренты выступает как преобладающая бизнес-стра- тегия» [16, с. 16], «отсутствие развитой рыночной
среды и сохранение старой властной элиты в стране»
[17, с. 7], отсутствие контроля над предприниматель- ской деятельностью.
В современной теории ренты выделяют такие общие направления поиска «плохой» ренты, как ли- цензирование внешнеэкономической деятельности, государственное регулирование естественных моно- полий, протекционистская политика по отношению к определенным отраслям, спекуляции на разнице меж- ду внутренними и мировыми ценами, манипуляции с бюджетом, государственные контракты. Помимо пе- речисленных способов извлечения ренты, где отно- шения по поводу ее присвоения складываются меж- ду государством определенными группами особых интересов, В. Волошенюк и Н. Литвиненко выделяют такие достаточно известные в отечественной практи- ке хозяйствования явления, как «рэкет» и «откат», ко- торый «получают менеджеры отдела поставок круп- ных сетевых компаний за закупку продукции у конк- ретного поставщика» [13, с. 99]. И хотя авторы свя- зывают эти два незаконных метода обогащения толь- ко с деятельностью хозяйствующих субъектов, то есть без участия государства, следует отметить, что явле- ние «отката» пришло в экономическую практику имен- но из государственной, или вернее, муниципальной среды. Заключение подрядных договоров местными чиновниками на создание или поддержание муници- пальной инфраструктуры ориентировано на фирмы, предлагающие лицу, принимающему решение, боль- ший «откат», либо на предприятие, которое каким-то образом связано с данным представителем местной власти (чиновник фактически является его реальным собственником или таковыми являются его ближай- шие родственники). Данная практика широко распро- странена в Украине и коснулась даже высших эшело- нов власти. Примером тому могут быть громкие скан- далы летом 2009 г. вокруг обеспечения армии про- дуктами питания, топливом. По оценкам, откаты в этой сфере составляют от 30% до 70% [18]. СМИ перио- дически привлекает внимание общественности к зло- употреблениям в сфере госзакупок фармацевтичес- ких препаратов и медицинского оборудования [19].
В переходной экономике Украины наиболее эф- фективными стали такие способы присвоения ренты, как трейдерская деятельность (продажа энергоресур- сов, в первую очередь, импортированного газа), бан- ковская сфера (осуществление спекулятивных опера- ций в условиях гиперинфляции), приватизация гос- имущества. Главным же источником формирования крупного капитала, как это ни парадоксально, стал сектор черной металлургии. Объясняется это тем, что именно в металлургическом секторе была сосредото- чена экспортная деятельность. Таким образом, дан-
ный сектор сыграл при первоначальном накоплении капитала в Украине ту же роль, что и топливно-энер- гетический комплекс в России.
Парадоксальность же ситуации заключается в том, что «источником возникновения и роста нового капи- тала стал сектор, который в техническом и экономи- ческом плане был одним из наиболее отсталых в мире, и международные экономические организации требо- вали от украинского правительства его кардинального сокращения» [1, с. 13]. Износ производственных мощ- ностей в секторе черной металлургии к середине 90-х оценивался как критический — 60%, в сталеплавиль- ном производстве даже 70%. Наиболее устаревшим мартеновским способом производства стали в Украи- не в 2008 г. произведено 41,2% [20], тогда как в мире этим способом уже в 2003 г. производилось около 3%
стали [1, с. 47]. Энергоемкость отечественного метал- лургического производства на 25 — 30% выше, чем в развитых странах, материалоемкость — на 5 — 7%
выше. Производительность труда в рассматриваемом секторе еще в советское время значительно отставала от ведущих государств, а за годы экономического кри- зиса 90-х гг. данный показатель еще более ухудшился и составил 71,6% от уровня 1990 г. Сегодня в расчете на одного работника в Украине производится 174 тон- ны, что составляет 29% от показателя стран ЕС [1, с.
58]. Такие показатели отражают техническую и техно- логическую отсталость отрасли.
О роли металлургии в становлении украинского частного капитала свидетельствует отраслевая харак- теристика финансово-промышленных групп. Деятель- ность первой пятерки украинских бизнес-групп (SCM, ИСД, Приват, Интерпайп и ММК им. Ильича) так или иначе связана с металлургическим (горно-металлур- гическим, коксохимическим) производством [17, с. 10 — 12]. В данном секторе также представлены такие группы второго эшелона, как «Донецксталь»,
«Запорожсталь», ЗАО «АРС» [17, с. 12].
Специалисты называют рад причин, по которым именно сектор черной металлургии стал локомотивом украинской экономики. Это наличие производствен- ных мощностей, которые превышали потребности внутреннего рынка в продуктах черной металлургии, стратегическая обеспеченность собственным сырьем, достаточная энергетическая и транспортная база, раз- витая научно-техническая инфраструктура, растущий спрос на мировом рынке [1, с. 50 — 56]. Однако за этими положительными факторами также стоит и ряд негативных, связанных с поиском способов быстро- го и легкого обогащения, возможности для которого также существовали в металлургическом секторе. Та- кими факторами стали разница между внутренними и международными ценами на ресурсы и готовую про-
дукцию, а также большие лоббистские возможности формирующихся финансово-промышленных групп.
Немаловажную роль в повышении конкурентос- пособности сыграл низкий уровень оплаты труда, сло- жившийся в целом в экономике Украины, и в секторе металлургии, и ее сырьевых придатках в частности.
Заработная плата в украинском секторе черной ме- таллургии в 3,5 — 4,9 раза меньше, чем на аналогич- ных предприятиях России, Польши, Турции, и более чем в 30 раз отличается от уровня оплаты труда в раз- витых странах (при этом разрыв в производительнос- ти труда составляет меньше 4 раз) [1, с. 66].
Кроме того, следует отметить низкую инвестици- онную активность на металлургических и связанных с ними предприятиях. Теневые схемы захвата контроля над предприятиями (финансовая зависимость, контроль сбыта, силовые методы), приватизация «на заказ» по низким ценам позволили формирующимся бизнес- группам с относительно низкими финансовыми затра- тами получить контроль над огромными производствен- ными мощностями сектора. Действующие в Украине нормы амортизации, по экспертным оценкам, в 2,5 раза ниже, чем в развитых странах [1, с. 67], что не позво- лило амортизационным отчислениям стать инвестици- онным источником развития предприятий.
В целом только за счет использования дешевых материальных и трудовых ресурсов, а также низкой нормы амортизации, экспорт продукции черной ме- таллургии принес отечественному бизнесу в 2003 г. 2,2 млрд. долларов [1, с. 67]. При этом при расчетах не учитывались затраты на охрану труда и защиту ок- ружающей среды, которые в Украине остаются мини- мальными.
Другим источником получения ренты, оценить мас- штабы которой невозможно, являются махинации в сфере ценообразования на экспортную продукцию и связан- ные с этим возможности для ухода от уплаты налогов, а также система возмещения НДС [1, с. 69 — 71].
Возможность извлечения «плохой» ренты, на ряду с краткосрочностью интересов собственников, обус- ловили низкую инвестиционную активность финансо- во-промышленных групп, которая до недавнего вре- мени сводилась к минимальному ремонту наиболее критических элементов в технологической цепочке.
Олигархический капитал по своей сути был и остается
«антиинноватором», как его назвали российские экс- перты в Докладе Совета по Национальной Стратегии
«Государство и олигархия» [цит. по 17, с. 18]. В Укра- ине продолжают доминировать отсталые способы про- изводства и разливки стали. В 2008 г. инновационной деятельностью занималось лишь 13% предприятий, в 4 — 5 раз меньше, чем в развитых странах [21, с. 2].
За период 1990 — 2008 гг. наукоемкость ВВП в Украи-
не сократилась практически в три раза и составила 1%
[22, с. 28]. На практике реализуется менее 1% зареги- стрированных объектов интеллектуальной деятельнос- ти (в Финляндии, например, 30%). В Украине доход от продажи лицензий в расчете на одного человека со- ставляет около 1 долл. в год (в Росси — 10 долл., в США — более 150 долл.) [23, с. 34].
Именно мотивационный механизм, а не нехватка ресурсов, как зачастую представляется, являются тор- мозом инновационного развития. «Расходы предпри- ятий на научно-исследовательские разработки сопос- тавимы, если не уступают расходам, которые несет бизнес на содержание политических партий, футболь- ных клубов, на взятки и пр.», пишут Дементьев и Виш- невский [24, с. 5]. Так, годовой бюджета ФК «Шах- тер» составляет 85 млн. долларов, ФК «Динамо» — 60 млн. долл., ФК «Днепр» — 58 млн. дол. [25, с. 32 — 33]. При этом основанными источниками фор- мирования бюджетов клубов являются трансферы иг- роков и, прежде всего, спонсорство.
В самом общем смысле любое поведение эко- номического субъекта, максимизирующего свою по- лезность, является рентоориентированным, если под рентой понимать разницу между доходом владельца ресурса и альтернативной стоимостью последнего.
Принципиальный вопрос заключается в том эффекте, который способ извлечения ренты оказывает на об- щество. Негативный смысл ренты, по Таллоку, зак- лючается в «негативной общественной ценности».
Ресурсы, которые могли бы принести общественную полезность, в случае их эффективного (продуктивно- го) использования, направляются на создание и под- держание теневых способов получения дохода. Та- ким образом, помимо перераспределения совокупного продукта в пользу субъектов, обладающих большей властью, общество несет прямые потери в виде тех ресурсов, которые расходуются на поддержание вла- стных позиций, и вмененные издержки в виде эконо- мического и социального эффекта, которые могло принести эффективное использование ресурсов.
Такое рассогласование индивидуальных и обще- ственных интересов, как уже отмечалось, происхо- дит из-за разбалансированности власти или из-за от- сутствия общественно-необходимого порядка власти.
Анализируя особенности экономического поведения в переходной экономике, В. Дементьев объясняет та- кой «сдвиг мотивации» в пользу неэффективного ис- пользования ресурсов «сдвигом издержек» в рент- ном и продуктивном поведении [8, с. 317]. Выбор того или иного способа получения дохода для владельца фактора производства связан с сопоставлением воз- можных выгод и затрат каждого из них или опреде- лением предельной доходности доступных вариантов
применения ресурсов. Этот универсальный механизм, определяющий поведение экономических агентов, является ключом к пониманию фактического непро- дуктивного использования имеющихся ресурсов в переходной экономике. «Сдвиг мотивации» происхо- дит, поскольку отсутствие общественно-необходимо- го порядка власти приводит к завышению индивиду- альных издержек эффективного поведения и заниже- нию издержек поведения неэффективного.
Затраты эффективного поведения экономическо- го агента оказываются завышенными прежде всего из-за отсутствия четко установленных правил игры в переходной экономике. Произвол со стороны госу- дарственных, хозяйствующих, криминальных субъек- тов порождает опасность утраты доходов и их источ- ников (собственности, рабочего места, администра- тивной должности). Связанная с этим необходимость защиты собственных интересов «ненормальными» для рыночной экономики методами — содержание «кры- ши», подкуп чиновников, лоббирование. Кроме того, предпринимательская активность в таких условиях сопряжена с завышенными трансакционными издер- жками организации взаимодействия с государствен- ными и другими экономическими субъектами. Поми- мо всего прочего, эффективная деятельность часто предполагает осуществление определенных длитель- ных инвестиций (в образование и повышение квали- фикации, на освоение новых видов хозяйственной деятельности, в НИОКР, модернизацию производства), связанных с финансовыми, трудовыми и временны- ми затратами.
С другой стороны, отсутствие и/или несовершен- ство нормативной базы, непрозрачность деятельности экономических и государственных агентов, неразви- тость рыночных институтов, таких, как, например, фон- довый рынок, процедура банкротства, эффективный антимонопольный орган, влекут за собой снижение издержек неэффективного поведения. Отсутствует дей- ственный механизм согласования индивидуальных до- ходов собственников (администрации, персонала) пред- приятия с финансовыми результатами его деятельнос- ти. Неэффективное управление собственностью, в том числе государственной, остается безнаказанным. Так, например, НАЭК «Энергоатом», постоянно наращивая объемы производства, 2004 г. закончил с убытками 41 млн. грн. Среди основных причин такого результата
— закупка ресурсов по завышенным ценам, авансо- вая оплата электротехнической продукции без тендера на 64,4 млн. грн., создание резерва сомнительных дол- гов на 2,1 млрд. грн. [26, с. 46].
Таким образом, история развития экономики независимой Украины насыщена примерами, подтвер- ждающими первостепенное влияние фактора власти
на все сферы хозяйственной деятельности и, прежде всего, на распределение доходов. Занижение цен на ресурсы в ряде отраслей, манипулирование бухгал- терской отчетностью с целью ухода от налогообложе- ния, коррупция и лоббирование (получение льгот и субсидий, законодательное снижение конкуренции), зарплата в конвертах, приватизация «на заказ», непроз- рачные схемы ценообразования — все эти привыч- ные для переходной экономики явления стали яркими примерами, раскрывающими механизм формирова- ния доходов экономических агентов в зависимости от властных позиций каждого из них. Возможность избежать наказания за неэффективное использование ресурсов, несоблюдение контрактов, налогового, ан- тимонопольного и т.п. законодательства позволили субъектам хозяйственной деятельности реализовать свои «рентные интересы» в виде рентоориентирован- ного поведения. В переходной экономике Украины такое поведение стало доминирующим, что, в конеч- ном итоге, стало причиной таких тенденций, как дег- радация производственного потенциала, поляризация общества и катастрофический уровень бедности,
«утечка умов», срастание крупного бизнеса с поли- тической властью, закрепление за Украиной статуса
«сырьевого придатка».
Исходя из того влияния, которое рентоориенти- рованное поведение оказывает на социально-эконо- мическую ситуацию в стране, представляется необхо- димым создание механизма, исключающего возмож- ность такого поведения. «Для «нормальной» эконо- мики доходы экономического агента выступают воз- награждением ему за эффективное использование факторов производства», — пишет В.Дементьев [8, с. 318]. Значит для формирования такой «нормальной»
экономики необходимо создать условия, при которых доход на фактор производства будет устанавливаться в соответствии с производительностью этого факто- ра, «поиск ренты» превратить в «поиск прибыли». То есть нужно максимально нивелировать влияние влас- ти на распределение доходов. Эффективное распре- деление доходов (при котором доход определяется продуктивностью деятельности) возможно лишь при эффективном распределении власти (такой порядок, при котором соблюден баланс власти, то есть любая попытка неэффективного поведения будет иметь для субъекта соответствующие негативные последствия).
Литература
1. Пасхавер О.Й. Формування великого приват- ного капіталу в Україні / О. Й. Пасхавер, Л. Т. Верхо- водова, Л.З.Суплін / Центр економічного розвитку. — К. : Міленіум, 2004. — 90 с. 2. Холод Н.М. Розподіл доходів та бідність у перехідних економіках : моно-